Стельки ортопедические30.01.2017Грустные вещи Поэтому он приказывает мертвых нести на зрителя в ужасном виде - густо окровавленные головы, стеклянные глаза. Постановщику мало красной полоски на лбу, он дает зияющую рану, краска на краску. Театр не может потрясти душу, и он хочет, чтоб содрогнулось тело. Это недостойное передразнивание и жизни и смерти. Это не искусство. И тут порочная сторона гиперболизма Охлопкова, с чем мы встречаемся чересчур уж часто: смеется страшным сумасшедшим смехом жена Кожуха, смех повторяется еще, еще, еще - чтобы физиологически подчинить зрителя. Усталые люди идут по шоссе (по кругу сцены), снова идут еще более уставшие, затем опять, опять, чтобы, так сказать, гипнотически воздействовать, чтобы зритель поверил, сам уже почувствовав усталость. Но вот в конце сцены похорон есть миниатюрная, совсем случайная сценка, и в ней пробивается истина. Бойцы готовятся дать салют, темнота, затем освещается отдаленный уголок лагеря - женщина поет грустную песню, пауза, далекий залп, пауза, молодой казак печально произносит поховалы, пауза. И здесь на одно мгновение я почувствовал сожаление к погибшим. Почему? Потому что это отношение к погибшим показано не в лоб - похороны, речи, процессия,- не натуралистически, а психологически, через образ - грустную песню и этот вздох поховалы. И актер, сказавший поховалы, больше мне запомнился, чем все участники процессии, взятые вместе. Если вам нужны ортопедические стельки, тогда посмотрите на стельки ортопедические и выберете те, которые вам подходят. Итак, беда в том, что есть результат, но нет процесса, который к этому результату привел. И как бы результат ни был красочен, он не возместит процесса, то есть работы драматурга и актера. Хорошо играет Мельникова женщину, бросившую со скалы ребенка. Но как бы она хорошо ни играла, она не может потрясти. Видно, что она бросает сверток. И если бы зритель был знаком с ней, с матерью, раньше, с ее любовью к ребенку, он бы поверил. А без этой подготовки, если бы актриса бросила даже живого ребенка, зритель увидел бы только сверток. Иначе выглядит сцена с другой матерью - женой Кожуха. Потерявшая разум, она смеется и плачет, прижимая к груди мертвого ребенка. В лагере она одна. Кругом канонада.
|